Юлия Сметанина — режиссер Дворца культуры Ревды и руководитель сразу двух театральных студий: «Лица» и «Детвора». Как рассказывает сама Юлия, история создания студий довольно обычная: ей нужны были ведущие для мероприятий… А потом, как говорится, «проснулось» образование театрального режиссера (Юлия окончила Свердловское областное училище культуры и искусств). И теперь делится со студийцами всем тем, что знает сама.

Беседовала Надежда ГУБАРЬ

— Если в двух словах описать ситуацию, то театральная студия «Лица» возникла от нехватки ведущих?

— Когда готовишь мероприятие, задумываешься обо всём, что работает на идею: звук, свет, оформление сцены. Кроме того, мне всегда хотелось, чтобы это был какой-то рассказ, история. Два года назад мне нужны были три-четыре человека, которые бы ее рассказали. Конечно, руководители театральных коллективов ДК помогали, приглашая своих ребят. Но я понимала, что так не должно быть постоянно. Надо создавать свой коллектив.

— И с чего начинается создание своего коллектива? Вот ты захотел – и что?

— Во-первых, надо четко понимать, для чего тебе эти люди. Будешь ли ты делать спектакль или нужны только ведущие. Мне на тот момент хотелось взрослый коллектив. Я написала объявление, которое было и во Дворце, и в соцсетях.

— И люди пришли?

— Да, но я не могу сказать, что пришли незнакомые мне люди. Большая часть из них меня и раньше знали по каким-то проектам, работам. Так возникла театральная студия «Лица», которой 6 сентября исполнился год.

Центровая позиция

— Коллектив у вас преимущественно женский?

— К нам периодически приходят мужчины. Но тут срабатывает такая штука: они приходят и думают, что их сразу выведут на сцену, дадут главную роль… «Эго» у них немножко выше, чем у женщин. Они совершенно не готовы к тому, что нужно делать какие-то упражнения, работать над дыханием, над речью, им сразу нужна центровая позиция. А это не всегда получается. Не всем нравится, когда педагог вслух говорит о моментах, которые нужно поправить. Все хотят быть героями и делать так, как им нравится. Но тогда зачем ты приходишь учиться?

— Тех, кто приходит именно учиться, видно сразу?

— Ты это все равно чувствуешь. Девочки 14-16 лет, например, на все происходящее смотрят с открытым ртом. Их цель – хотя бы раз выйти на сцену. А есть те, кто до прихода в студию уже был на сцене, у них другая мотивация. Они понимают, что актерское мастерство – это профессия, что в этом можно и нужно расти. И они готовы думать. Размышлять. Рассуждать. Идти к результату. Для многих студия ограничивается работой над дикцией и телом: на шпагат сесть, колесо крутануть… А я их заставляю думать.

— И получается?

— Некоторые за год очень выросли. Это видно. Перед нашей годовщиной девочки из студии стали на нашей странице в ВК выкладывать небольшие посты о том, что этот год им дал. Кто-то называет наш коллектив второй семьей. Кто-то говорит о том, что до нашего коллектива жизнь у него была скучной и неинтересной. Кто-то говорит, что вырос профессионально. Конечно, за год были и такие, кто, походив несколько раз, понял, что это «не его и не туда». Они уходят сами. Я ни с кем не веду задушевных бесед из серии «ребята, это не ваше, давайте не будем мучить друг друга». Если человек хочет заниматься – он приходит. Научить нельзя, можно только научиться.

«Я не говорю извините»

— Мы сейчас говорим о взрослой студии, но ведь есть еще и детская?

— Да. В «Лицах» занимаются с 14 лет и до… В декабре 2016 года СУМЗ создал социальный проект – бесплатные кружки по разным направлениям для детей от 6 лет. Малыши – особый, очень подвижный материал. Мне предложили набрать детскую студию, и в январе 2017 года это случилось. Так появилась «Детвора».

— То, что у тебя самой дочка примерно в этой возрастной группе, сыграло свою роль?

— Полина в это время ходила в студию «Играй-город» и я ее не собиралась брать в свой коллектив. Считаю, что это был бы минус для ее развития в этой сфере. Лучше заниматься с другим педагогом, чтобы не включалось «лишнее». Не могу сказать, что я прямо совсем не думала, что это будет возраст моей дочери, что я что-то знаю о нем… Но в моей студии есть дети младше Полины, шестилетки. А в начале этого сезона привели детей вообще 4-5 лет.

— И ты готова брать таких?

— Все зависит от ребенка. У меня две детских группы: с 5-7 лет и 7-11 лет. И некоторые пятилетки дают фору десятилетним детям. И в плане размышления, и в плане дикции, и в плане тела. И им интересно узнавать, что они могут еще.

— Чего же хочет родитель, когда приводит своего ребенка в театральную студию?

— Цели разные. Пришлось даже столкнуться с неприятным для меня явлением, когда ребенка хотят просто «спихнуть на час». Многие приводят, потому что сами когда-то хотели развиваться в этом направлении. Есть и стереотипное: он у меня лучше всех читает стихи в садике. Но зачастую дети, хорошо читающие стихи в садике, они-то как раз и отсеиваются в первую очередь. «Ручку поднял, слово сказал, сделал шаг вперед» — увы, это не актерское мастерство.

— А как же такие дети «отсеиваются»? Со взрослыми все понятно – сами. Но тут-то приходится иметь дело с родителями…

— У нас есть свои точки. По которым можно отследить «рост» ребенка, «зафиксировать» его. Это мероприятия, открытые уроки. Да, не все родители из разряда понимающих и видящих ситуацию здраво. Некоторые, наверное, до сих пор на меня в обиде. Но если я вижу, что у ребенка есть определенные проблемы с дикцией, но он актерски отрабатывает текст, понимает, про что он говорит, я беру его в постановку, в зарисовку. Я не говорю «извините» родителям тех, кто «не тянет». Я спрашиваю: «Вы где-то еще занимаетесь? Вы же должны понимать, видеть, где у вашего ребенка успехи значимей. Попробуйте себя в чем-то еще». Обиды неизбежны, да. В начале года в студии было 32 человека с лимитом в 16. К 8 марта осталось 20 ребят. Эта двадцатка не постоянно в работе. У меня есть 10 активных ребят, которых я практически постоянно «дергаю» в мероприятия. На «Свечу памяти», например, дети приходят и в шесть утра. Это ответственность, это работа в коллективе. В сентябре в студию пришли малыши, и я на первом собрании родителям честно сказала, что они должны быть готовы к серьезной работе. Дети – готовы всегда, у них всегда есть желание попасть на сцену. А вот родители оказываются готовы не всегда.

Развиваем уверенность в себе

— А что вообще изучают на занятиях в театральной студии?

— С детьми занятия у нас проходят по вечерам, три раза в неделю. Со взрослыми существует определенная проблема собраться: они либо работают посменно, либо это пересекается еще с какими-то занятиями. С ними мы занимаемся три раза в неделю. Но если у детей часовые занятия, со взрослыми мы занимаемся больше часа: время занимают «лирические отступления».

И дети, и взрослые знают, что одно занятие в большей степени посвящено сценической речи, второе – движению, третье – этюды, работа с предлагаемыми обстоятельствами.  Грубо говоря, на третьем занятии мы на практике отрабатываем то, чему научились на первых двух, создаем интересную картинку, сюжет.

Что такое сценическая речь? Многие родители думают, что в театральной студии ребенка научат говорить. Что это что-то вроде бесплатного логопеда. Нет. Разочарую — букву «Р» я не ставлю. Я учу детей думать, логически выстраивать свою речь, рассуждать. Мы наводим определенный порядок в голове. У нас есть интересное «спонтанное» упражнение: когда слышу слова-паразиты, вроде слова «блин», я прошу выразить это слово жестом или другими словами. И все студийцы вместе думают, чем можно заменить слово. Это нелегко. У некоторых возникает ступор, кто-то «подвисает»… Зато потом они приходят домой, осмысливают произошедшее, делятся с родителями.

— Родители видят, как меняются их дети?

— Конечно. Подходят, говорят, что если раньше ребенок боялся отвечать у доски, то сейчас его взяли в какую-то сценку, постановку… Кому-то дали главную роль в спектакле в детском саду – это же целое событие и для ребенка, и для его родителей. Я всегда говорю: «Вы можете не стать народными артистами, но в жизни это все вам пригодится». Мы развиваем память, воображение, логику, фантазию. Мы развиваем уверенность в себе.

«Учусь каждую секунду»

— А что студийцы дают конкретно тебе?

— Я вообще учусь каждую секунду. Дети – это живые, настоящие реакции, они не думают, как будут выглядеть со стороны. Правильно говорит Лия Ахеджакова: «Если в вас умер ребенок, вам нечего делать в театре». У взрослых тоже есть, чему поучиться. Все же приходят со своим багажом. Глядя на своих девчонок, мне захотелось, например, пойти на занятия вокалом.

— А спектакли со студийцами ставишь?

— Пока нет. Хотелось бы, но пока это на уровне мечты. Я просто чувствую разницу между мечтой и целью. «Лица» уже давно меня «дергают» на эту тему, ждут, когда мы что-нибудь сделаем большое и значимое. С детьми мне тоже хотелось бы делать постановки. Есть проекты, но это все в голове. Со взрослыми хотелось бы сделать какой-то антрепризный вариант, чтобы работать на разных площадках. А вообще, многие идеи берутся из жизни. Ты что-то изучаешь в себе, копаешься в себе, открываешь и хочешь понять, что остальные думают про это. Хочется задать этот вопрос зрителю и – ты однажды задаешь его.