В России 3 мая вышел в прокат фильм «Собибор». Я еще не смотрел его, но обязательно посмотрю. И советую посмотреть вам. Независимо от художественного качества, этот фильм очень важен для нашей страны, потому что делает, наконец, широко известным один из самых героических эпизодов Второй мировой войны, который долгие годы незаслуженно замалчивали.

Мы много знаем о мифологизированных подвигах Александра Матросова, Зои Космодемьянской, 28 панфиловцев. Но до сих пор лишь немногие из нас знали о лейтенанте Александре Печерском, подвиг которого не нуждается в приукрашивании — он велик и драматичен сам по себе.

В октябре 1941 года Александр Аронович Печерский оказался в Вяземском котле и попал в плен. Спустя два года он организовал и возглавил восстание в лагере смерти Собибор, который располагался в Польше. Заключенные из разных стран, следуя плану Печерского, сумели перебить часть охраны и вырваться на свободу — через колючую проволоку, минное поле, под пулемётным огнём. Многие погибли, но несколько десятков участников восстания выжили и пробились к своим. В том числе и сам Печерский, который вступил в партизанский отряд в Белоруссии. В отряде он стал подрывником, пустил под откос два вражеских эшелона. А после освобождения Белоруссии и воссоединения партизан с регулярной армией — был арестован и попал в штрафбат. Как бывший пленный.

Надо отдать должное командиру штрафного батальона — он был настолько поражен рассказом Печерского о лагере смерти, что отправил его в Москву: в комиссию по расследованию злодеяний фашистов. Там его выслушали писатели Павел Антокольский и Вениамин Каверин, которые и опубликовали первый очерк о восстании. Однако распространения эта история так и не получила — в то время не мог быть героем «безродный космополит», да еще и пленный.

Печерский воевал в штрафбате до августа 1944 года, когда получил тяжёлое ранение и был комиссован. Жил в Ростове-на-Дону, долго не мог устроиться на работу. Только после смерти Сталина его взяли на завод Ростсельмаш. Он умер в 1990 году в возрасте 80 лет. При жизни ему вручили только две военные награды — медали «За боевые заслуги» и «За победу над Германией».

На Западе история восстания в Собиборе была широко известной. Её рассматривали на Нюрнбергском процессе, но Печерского туда не выпустили. Были написаны книги, сняты документальные фильмы. А в 1987 году вышел голливудский блокбастер «Побег из Собибора», в котором роль Печерского сыграл Рутгер Хауэр. Создатели фильма хотели видеть Александра Ароновича на премьере, но его вновь не выпустили за границу.

В нашей стране об этом восстании стали вспоминать только в 2000-х годах. В 2007 году на доме, где жил Александр Печерский, появилась мемориальная доска. В 2016 году президент Путин, рассмотрев ходатайство инициативной группы по увековечиванию памяти героя, наградил его посмертно орденом Мужества. В январе 2018 года в Москве именем Печерского назвали улицу. Буквально на днях, 24 апреля, в Ростове-на-Дону открыли памятник.

Мне удалось лично прикоснуться к истории Собибора — в 2010 году мы с коллегами, будучи в Кракове, повстречались с  одним из участников восстания Томасом Блаттом. Польский еврей, он оказался в лагере в 16 лет. После побега служил до конца войны в польском партизанском отряде. В 1958 году эмигрировал сначала в Израиль, потом в США. Стал писателем. Томас Блатт выступал консультантом того голливудского фильма 1987 года. Хотя и посмеивался над некоторыми эпизодами. Например, в сцене побега одна женщина цепляется подолом платья за колючую проволоку и задерживается буквально на две секунды, чтобы его отцепить.

«Такого, конечно, быть не могло. Мы бежали так, что на колючей проволоке куски мяса оставались», — вспоминал он.

Томас Блатт дружил с Александром Ароновичем до конца его жизни, переписывался, называл Сашей. В своих книгах о восстании Томас Блатт отзывался о Печерском, как о безусловном лидере, который сумел увлечь за собой людей из разных стран, которые, казалось бы, уже были сломлены. Благодаря Печерскому сотни людей получили шанс выжить, хотя сами рассчитывали не более чем на достойную смерть.

«Мы знали свою судьбу. Мы знали, что находимся в лагере уничтожения и что наше будущее — смерть. Мы знали, что даже неожиданное окончание войны может спасти заключенных «обычных» концлагерей, но не нас. Только отчаянные действия могут прекратить наши страдания и, может быть, дадут нам шанс на спасение. И наша воля к сопротивлению росла и крепла. Мы не мечтали о свободе, мы хотели только уничтожить этот лагерь и предпочитали умереть лучше от пули, чем от газа. Мы не хотели облегчать немцам наше уничтожение», — так описывал Томас Блатт настроение заключенных перед восстанием.

Евгений ЗИНОВЬЕВ