Эти письма в редакцию «Ревдинского рабочего» передала читательница Валентина Федоровна Базанова. Написал их Михаил Платонович Сазонов — своей жене Марии Федоровне Кардашиной, старшей сестре Валентины Федоровны. До войны он работал завучем в средней школе села Сажино (ныне Артинский район), преподавал историю. В 1939 году Михаила Платоновича призвали в Красную Армию. В июле 1940 года супруги увиделись в последний раз. Сначала служба, а потом война разлучили их навсегда... Командир орудийного расчета 64-го гаубично-артиллерийского полка Михаил Платонович Сазонов погиб в 1943 году. А Мария Федоровна после войны приехала в Ревду, работала в школе №21, скончалась в 2002 году. Просто почитайте эти письма…

16 февраля 1942 года.

Маруся, милая, я опять дождался твоего письма-открытки. Сколько радости, воодушевления на сердце… Да. Каждое слово твоего письма мне приносит на сердце увеселение и дает еще больший стимул к выполнению боевых задач в борьбе с гитлеровской бандой, прорвавшейся на советскую территорию.

Вот, Марусенька, сегодня я пишу тебе письмо, но может получиться так, что дождаться писем от меня ты не сможешь, ибо вся моя жизнь под пулей, снарядом, бомбой. Хотя противник ведет себя трусливо, но он еще силен. И надо сказать, что крепко силен. Отступая, он дерется за каждую деревню, а потому каждый пройденный километр нам также немало стоит крови.

Тяжело, Марусенька. Хочется повидаться с тобою, повидать Юрочку, повидать родных и знакомых. Но может остаться обо мне только одно воспоминание, если только получится так. Да, Маруся, я не хочу сказать этим, что я хнычу, я с честью, без трусости выполнял и выполняю боевые задачи и буду выполнять в дальнейшем, но ведь это факт, а факты, говорят, упрямая вещь.

Вот скоро исполнится 8 месяцев, как я нахожусь вместе с товарищами и своим полком на передовой линии фронта. Вначале обещали, что в январе мы должны быть отведены в тыл на отдых, но сейчас уже нет никаких разговоров.

Маруся, поверь, почти 8 месяцев я не спал разувши, раздевши. Всегда, в каждую минуту приходится быть в боевой готовности. Тем более, что я нахожусь всегда на наблюдательном пункте ведения артиллерийского огня.

Юрочка, говоришь, растет, учится говорить. Большой, наверное, он стал. Хотя бы посмотреть на фото, и то было бы хорошо.

Я не писал, но сейчас должен сообщить, что во время отступления в октябре-месяце от реки Десны, где мы занимали оборону, я вынужден был оставить вещевой ранец и уехать. Получилось это так. Противник повел наступление, а мы защищались, но у нас нарушилась связь. По приказанию командира батареи я должен был бежать с донесением на артиллерийские огневые позиции. Побежал. Бежать нужно было три с лишним километра. Доставив донесение, возвращаться обратно было уже нельзя, так как противник занял местность и наши отошли. Вещмешок и фотокарточки в нем остались, которые я до сего времени жалею.

Передавай мой привет преподавателям, родным и знакомым. Пусть все работают в тылу по-стахановски, ибо это помощь фронту. Нам нужно больше танков, самолетов, хлеба, мяса и других продуктов питания. Фронт без крепкого тыла существовать не может.

Крепко целую, Марусенька, твои губки. С приветом, Миша.

3 апреля 1942 года.

Маруся, милая, мне становится даже неудобно, что писать письма тебе приходится редко. Ты, Марусенька, должна понять, в чем причина. Я нахожусь не где-нибудь, а на войне, затеянной фашизмом. Нахожусь там, где каждый день идут упорные бои, кончающиеся гибелью сотен людей. Где не приходится знать и разграничивать день и ночь ради того, чтобы с честью выполнять приказания командования, ради того, чтобы быстрей хотя увидеть конец войны, конец полного разгрома зарвавшихся гитлеровцев.

Не обижайся, Марусенька, ничего не поделаешь. А потому прими от меня сердечный привет, привет Юрочке, пожелание быстрей закончить весенние испытания и всем коллективом учащихся переключиться на великое дело — в колхоз, который является первым помощником Красной Армии в снабжении продуктами питания и лошадьми. Да, в школьниках старших классов кроется большая сила для колхозов, ибо, по всей вероятности, и у вас основная рабочая сила взята в ряды Отечественной войны.

Маруся, я получил от тебя три письма, но до сего времени не получил ответа на следующие интересующие меня вопросы:

1. Получала или нет ты отменяя денежные переводы на 100 рублей и на 530 рублей?

2. Будете ли вы получать во время работы в колхозе зарплату?

3. Не сумеешь ли ты с Юрочкой сфотографироваться и послать мне фотокарточку?

4. Будет или нет вам в нынешнем году предоставлен отпуск?

5. Где находятся, дома или в армии, Аркадий Козионов, И.А. Чепуштанов?

6. Что за Титов работает у вас в школе? Тот или нет, который учился в Марийском педтехникуме?

Далее, Марусенька, несколько слов о действиях нашей части. После взятия нашей группировкой войск города Юхнова и части окружающих деревень и сел мы сейчас уже давненько вперед не продвигались, так как противник построил крепкую оборону, не дает двигаться вперед, предпринимает контрнаступления. Неся большие потери, противник вынужден сдавать села и переходить на новые оборонительные рубежи под напором наших войск, но только продвижение проходит медленно.

Да, Маруся, противник еще силен, и от Красной Армии требуется максимум энергии и сил, использовать все резервы, тогда только мы сможем победить.

Крепко целую вас с Юрочкой. Пиши, Марусенька.

Миша.

11 июля 1942 года.

В ясную солнечную погоду, когда солнце, ярко светя в лесу, создает ароматный запах, кругов цветы жизни, я шлю под грохот артиллерии свой пламенный, самый близко дружеский, сердечный  привет тебе, моя милая Маруся и дорогой сыночек Юрочка.

Вчера исполнилось ровно 2 года с того дня, который разлучил нас на такое долгое время. Да, два года, ровно два, как мы с тобою, Марусенька, не виделись, не видел я и сыночка Юрочку. А за этот период сколько изменений, сколько пережито мной трудностей. А особенно за год этой навязанной нам германским фашизмом кровопролитной войны. И вам, мои любимые, тоже нелегко, хотя, Марусенька, ты и пишешь, что все хорошо, всем обеспечены. Но этого приходится тебе добиваться упорным кропотливым трудом.

Ну, ничего, Маруся, все можно пережить, какие бы трудности на пути ни встречались, только бы быстрей рассчитаться с гитлеровскими мерзавцами, остаться в живых и вернуться на родину и вновь пожить по-хорошему, по-настоящему свободно.

Трудно, конечно, рассчитывать на это, но раз пока еще я жив и здоров, то, бесспорно, такие мечты в голову лезут каждый час, каждую минуту. Да, так.

Сейчас получил от тебя письмо, писанное 27 июня, за которое много-много раз благодарю. Я рад, так как письма от тебя не получал уже давно, больше недели.

Марусенька, я сейчас нахожусь в новом подразделении своего полка, по этой причине адрес еще раз у меня изменился, а потому письма пиши уже только по новому адресу: 152 полевая почта, 64 гаубичный артполк, управление 2 дивизиона, М.П. Сазонову.

Ну, и на этом писать кончаю. Передай привет Рае. Маруся, мне непонятно, а где же Алексей Зиновиевич? В армии тоже, да? Пишет ли он письма своим?

Маруся, поцелуй за меня сыночка Юрочку, пусть растет и крепнет, чтобы папочка увидел его и тебя здоровыми, жизнерадостными.

Крепко жму твою, моя милая, ручку и целую вас много-много раз.

Ваш Миша.