Идеал Петрович Мельников появился в Ревде вместе с СУ-922. Многие его знают именно в качестве руководителя этого стройуправления. Как признается сам, работал всегда добросовестно. Сколько километров дорог построено под его началом — не считал. Но много. Среди многочисленных наград разного уровня есть особенные — медаль «За освоение целинных земель», знак «Почетный дорожник» и орден «Трудового красного знамени».

— Идеал Петрович, почему вы выбрали именно эту специальность?

— Случайно. Я окончил 10 классов в 1947 году, и поехал поступать в УПИ. Мы еще не начали сдавать экзамены. Вышел Указ по стране, что с тройками стипендию не платить. А учился я так, не особенно. Жили своим хозяйством, без отца… Вернулся домой и год на заводе токарем работал. Когда друг поехал поступать, отдал ему свои документы: «Валера, меня куда-нибудь определи». Он и сдал мои документы в этот техникум. Там было два направления: строительное и механическое. Я выбрал строительное.

— Учиться было интересно?

— Да. Первая наша практика была под Куйбышевом, дорогу строили у Волги. Вторая практика — в Тагиле, строил дорогу Свердловск - Нижний Тагил. В армию несколько лет не брали, а потом отправили служить в Белоруссию, в город Слоним, в танковую часть.

— После техникума в те годы специалистов отправляли по распределению. Куда попали вы?

— На строительство дороги Ростов - Орджоникидзе. В те годы у нашего Министерства транспортного строительства было около 20 строек по всему Советскому Союзу, столько же строительных управлений. Когда освоение целинных земель началось, я в Казахстан умотал, в дорожно-строительный район №5. Работал начальником строительного участка СУ-808. Тасю в 1959-м встретил, потом Тома и Оля родились. В Петропавловске у нас была квартира, а дороги ведь строили в разных направлениях. В Омске, Тюменской и Курганской областях, Казахстане. Одна дорога была 187 километров. Так и шли по ней, жили в палатках. Жена вспоминает: утром встанешь, а в кружке вода льдом подёрнулась.

— Знаю, вы и в Афганистане дороги строили. 

— Да, два года там работал. От Министерства наших в командировки отправляли. Попросился и я. Помню, когда принял участок, приехал на дорогу, а там выемки — не укатали хорошо асфальт. Так я практически на пузе ползал, все эти выемки выравнивал. Строили дорогу Кабул – Мазари-Шариф. Мазари-Шариф для мусульман второй по важности город, его как Мекку паломники посещают. В марте, когда у мусульман Новый год, по этой дороге из Кабула идут и идут люди, тучи людей, не сосчитать. Которые мрут, их тут же хоронят. Я как-то раз поехал мечеть посмотреть в Мазари-Шариф — действительно, огромная. Жил там один, но Тася с девочками ко мне приезжали. Погостят немного и домой.

— В Афгане техника какая была?

— Автогрейдеры, бульдозеры — сначала всё было американское, потом уже наша техника пошла. Когда асфальтоукладчики появились, точно не помню, но в Афганистане они уже были.

— Афганистан ассоциируется с войной. Вы были там в мирное время. Действительно ли этот народ воинственный?

— Народ, можно сказать, дурной. Где-то на севере от нашего участка были выступления против властей, и даже какое-то восстание и забастовка. В это время мы стояли в Самангане, а до асфальтобетонного завода километров 12-15. Нас автобус возил, и водитель-афганец не вышел на работу, сказал, если поедет, нас и его убьют. На следующий день все-таки утром увез, а обратно пришлось пешком идти. И вот мы идём по дороге, а афганцы, которые с нами работали, говорят: «Инженер, нас могут поймать и убить за то, что мы работаем на это правительство». Они всех русских инженерами звали.

— Как в Ревду попали?

— Мы жили в Казахстане до 1971 года. Потом трест перевели в Свердловск, а наше СУ — сюда. Мне Ревда сразу понравилась — зеленый город. Нигде, где раньше жил, столько зелени не было. Люди хорошие. Между прочим, если бы не Николай Афанасьевич Матвеенко, он в те годы первым секретарем парткома работал, наше стройуправление было бы в Первоуральске. Они нас сначала вроде бы не хотели принимать, а Матвеенко сказал: «Давайте их к нам, в Ревду!» Поэтому Ревда в отношении дорог получше выглядит…

Здесь дочки школу закончили, мы с Тасей — финансово-экономический институт, вечернее отделение в Ревде было. Жилье людям построили. А какая контора у нас была! Её мы по бартеру приобрели. Был в те годы начальником СУ-6 Борис Александрович Соколов. Ему дали в план дорогу на СУМЗ делать. Приехал ко мне, говорит: «Давай ты мне эту дорогу сделаешь». А я: «Ты мне тогда контору построй». Мы дорогу на СУМЗ сделали, а они нам — двухэтажное здание.

— С какой дороги началась работа СУ-922?

— Начинали мы как раз с дороги до Екатеринбурга. Помню, долго ждали, когда Волчиху выровняют. Земполотно делала другая организация. Мы его принимали, делали корыто, клали песок, щебень, асфальт. В сторону Москвы Свердловское управление строило дорогу до Красноуфимска, мы немного за него ушли, а дальше — уже другое управление Министерства. Много в те годы строили: в сторону Тюмени, Серова. Дорога до Дегтярска и Мариинска тоже наша.

— Дорогу, которую вы строили, только подлатывают. Она не ползёт, не разваливается. Как думаете, почему? Хорошо сделана?

— Точно! Выполняли все требования, по технологии работали.

— Почему же теперь так не строят?

— Местные власти всегда хотят, чтобы и дешёвенько, и хорошо было. Городские дороги делали и за счёт города, и область деньги давала. Дорог и по Свердловску было полно, и в аэропорту «рулежки» делали. Сама полоса бетонная, а все подъезды к ней — асфальтобетон. Под самолёты смесь надо хорошую, смеситель мы прямо на участке ставили.

— Чем горячее от холодного покрытия отличается?

— Плотностью и способностью выдерживать нагрузки. Делались расчеты, сколько машин в сутки по дороге проходит, и от этой цифры «плясали». Где машин много, холодный асфальт не кладут, только горячий. Где машин поменьше — там и холодная подойдёт. Есть ещё черно-щебеночное покрытие — асфальт в камушках.

— У дорожников есть какие-то традиции при сдаче дороги? Может быть, шампанским поливаете или камень с обочины на память забираете?

— Нет, никаких особых традиций нет. Комиссия акт подписывает и всё. А потом, конечно, банкет. За время работы случаев, чтобы дорогу с первого раза не приняли, в мою бытность не было. Недочеты, замечания, конечно, были, но на то и комиссия, чтобы их писать.

— Орден когда получили? На целине?

— Нет, уже здесь. Мне его Борис Ельцин вручал. Он в те годы был заместителем облисполкома, и летом я перед ним каждую неделю отчитывался. Другие тоже. Он мне говорил: «Молодец, как всегда, всё у тебя нормально».

— Какие сложности в работе были?

— Да особенно никаких. Всё зависело от битума, от того, сколько его давали. Без битума дороги не построишь. Его тогда распределяли по разнарядке, а возможности где-то купить не было. Получали, в основном, из Челябинска, Омска.

— Вы не конфликтный человек. Всегда умели ладить с подчиненными, с начальством. Это у вас от природы или себя так воспитывали?

— А для этого много ума не надо — работай хорошо и всё. Требуешь с других — будь требователен к себе. Квартиры всем выбили, всех обеспечили жильем, как люди работать не будут? Коллектив у нас был дружный, до сих пор общаемся. Правда, с каждым годом нас всё меньше…

— Депутатство как-то помогало в работе?

— Да нет, общественная нагрузка и всё. Не особенно и нагружали. Дадут задание — что-то проверишь. Избирался я много раз, вот удостоверения.

— Внушительная стопочка, их тут штук десять. Ага, и семидесятые года, и девяностые. У вас и партийные документы хранятся! В компартии состоите в силу привычки или по убеждению?

— Это убеждение. Наша партия — великая. Вступил я в неё в последние месяцы службы в армии, всегда знал, что коммунисты — честные люди. В те времена у людей были другие ценности: порядочность, совесть.

— Да, времена другие… А скажите, приятно ехать по дороге и осознавать, что вы её делали?

— А как же! Конечно, приятно. Я всю жизнь с машиной, и по своим дорогам поездил много. Уже 85 лет, а пока за рулем.

— Беседую с вами и думаю, что не зря все-таки Идеалом назвали. Не знаете кто и почему?

— Назвал, скорей всего, папа… Родился я в Ишимском районе Тюменской области, в деревне Завьялово. Её в честь сказочника Ершова, который «Конька горбунка» написал, потом переименовали в Ершово… Удивляло моё имя многих, а мне особых проблем не доставляло. Почему так назвали — не знаю, не успел у отца спросить — он во время войны пропал без вести.

— Чем годы войны вспоминаются?

— Тем, как трудно было, особенно нашей матери, ой-ёй! В голодные годы она опухала так, что ходить не могла… Когда война началась, мне 10 лет было, а нас у мамы трое: сестра Тамара на год старше меня и младший брат Владимир. Делянку нам давали на десять кубометров дров. Её надо было выпилить, распилить, расколоть, перевезти домой. Плюс заготовить сено корове, да ещё овечек держали. Работы было столько, что не до учебы, не до чего.

— А потом, в зрелом возрасте, в свободное время, чем любили заниматься?

— Сад мы купили, по-моему, в 75-м или 76-м. Это хобби затяжное. Соседи давно родными людьми стали. Вроде бы и урожай уже не нужен, а приедешь в сад — хорошо! На охоту, когда моложе был, ездили. С Кирзавода человека два или три, в их числе Николай Антропьевич Лукин, я, начальник Горгаза. Уезжали мы до конца нашего дорожного участка дня на два. Глухари, зайцы, рябчики, утки — на какую живность охота было объявлена, тех и отстреливали. На учёте в обществе охотников состояли. Из крупных трофеев у нас был, пожалуй, только лось.

— А я и про балалайку знаю. Когда инструмент освоили?

— По молодости. Взял, попробовал — получилось. Иногда, когда весёлой кампанией собирались, возьмешь её, песни, смех — хорошие были годы! А сейчас — возраст не тот. Но считаю, что, в основном, жизнь прожил нормально. Никому ничего не должен, семья, дети есть, уже два правнука. Живи да радуйся.