Терапевта Надежду Петровну Коротаеву, наверняка, узнали многие ревдинцы. Начинала она с «красной больницы», пришла туда сразу после фельдшерского училища, а на заслуженный отдых ушла из кабинета в новой поликлинике. Надежда Петровна по-прежнему бодра, энергична. Во время нашего разговора она несколько раз в лицах изображала картины из долгой и, как сама признается, счастливой жизни.

На Урал переманили родственники

Родилась Надежда Петровна в деревне Большие Коршуны Хлебниковского района. Когда отец ушел на фронт, у матери на руках осталось пятеро детей. О главе семьи, погибшем в сентябре 41-го, Надежда помнит немногое:

— Мне было пять лет, когда война началась. Только силуэт отца помню, волосы темные, и как родственники увозили его на лошади в район. Ещё из детских воспоминаний всплывает картинка: за столом сидим, кушаем, и тут папа кому-то, кто шалил, тихонько стукнул ложкой по лбу. Родители никогда не кричали на нас, не ругали. Все, повзрослев, получили образование. Мама работала на полях, а мы были под наблюдением бабушки по линии отца. Они с дедом нам во всём помогали, любили нас, к маме бережно относились. Помню, как делали пельмени, а дедушка стряпал калачики. Накрутит их много, разложит на противни, их называли «жарники», и в печку.

В Ревде Надежда Петровна оказалась по приглашению брата, его тоже на Урал переманили родственники. Брат трудился на механическом заводе, а вечерами учился в школе рабочей молодёжи.

— После армии, когда ему, как активисту, дали квартиру, забрал из деревни меня, сказал: «Буду тебя содержать, пока учишься». Позже брат уехал в Челябинск на заработки, а я младшего из деревни к себе забрала. Я в те годы была депутатом исполкома, активно занималась общественной работой, и мне помогли получить комнату как семье погибшего, имеющей иждивенцев. Брат под моим присмотром с восьмого класса учился в школе, а когда окончил, его забрал к себе старший брат — помогал ему учиться в институте. Жили с младшим братом в коммунальной квартире на трех хозяев. Соседи были хорошие, помогали друг другу, заботились, как могли. Бывало, придешь с работы, а на столе — тарелки с едой и записка: «Это всё тебе», значит, у кого-то день рождения.

Очень волновалась за детей

Елена Викторовна Смельчакова, которая в те годы руководила «красной больницей», обслуживающей СУМЗ и ОЦМ, сразу выбрала из числа студентов Надежду. На промплощадке она отработала 15 лет. Сначала школьным врачом: у заводов было три поселка, три школы, Через два года перевели терапевтом. Участок был сложный — самый большой медеплавильный цех, цех ксантогенатов, заводоуправление и ЖКО. Признается, что раньше были частые случаи отравления рабочих.

— Придет пациент, а у него всё болит, не может что-то одно назвать. От газа и бронхит, и желудок болит, и почки, и кишечник. Был случай, когда в стационар поступил молодой человек, как былинка шатался. Ни в какой диагноз он не укладывался, и мы его направили в проф.институт. Там брали кровь из вены и находили в ней металлы: медь, кобальт, свинец.

Работу свою Надежда Петровна всегда любила. В те годы на завод ходил только трудовой поезд, поэтому с соцгорода медики неохотно шли работать в заводскую медсанчасть, и Надежда всегда брала подработку.

— То в садике на полставки, то в восьмых детских яслях. Работать начинали с семи утра. В яслях дети с трехмесячного возраста. Принесет мама ребенка, скажет: «У него температура вчера была», я осматриваю. Очень волновалась за детей.

Надежда Петровна постоянно занималась самообразованием: выписывала «Медицинскую газету», журналы «Фельдшер-акушерка», «Терапевтический архив», «Медицинская сестра» — знала, что от ухода за больным многое зависит. Затем её направили в проф.институт на курсы по подростковой работе, и на полставки Надежда Коротаева долгие годы работала в подростковом кабинете заводской больницы, перенимая опыт у Анны Ивановны Волковой. Работала всегда ответственно. Как сама признается, старалась, за это неоднократно награждали грамотами, их скопилась целая папка.

Летом Надежда Петровна часто ездила врачом в пионерский лагерь СУМЗа. Вспоминает:

— Корпуса деревянные, а кругом природа — красота! В медпунке был процедурный кабинет, два изолятора и комната для нас с медсестрой. Меню составляла, за продуктами на кухне смотрела. Слава Богу, не было отравлений и серьезных больных, изолятор почти всё время пустовал. Вечерами мы проверяли, укрыты ли дети, закрыты ли окна, на веранде смотрели обувь — сухая ли… В купалке только и следили с вожатой, все ли головенки на месте.

С детьми и мужем повезло

Надежда Петровна — отличная хозяйка. Как сама говорит, одевалась не богато, но всегда со вкусом. Шила, вязала, вышивала, кружева плела. Муж, Альберт Филиппович Коротаев, тоже был хозяйственным. Познакомились на танцевальной площадке в парке за Дворцом культуры.

— Он меня стал приглашать на танец, а я то с ним, то с подругой танцевала. Потом он пошёл нас провожать, подружились. Свадьбу справляли у него дома. Их родственница, работник столовой, приготовила еду. Я сшила платье, но не белое, а цветастое, чтобы потом в нём ходить…

После техникума муж Надежды Петровны сначала работал электриком в одном из вспомогательных цехов на ОЦМ, потом семь лет преподавал электротехнику в ГПТУ. Чтобы выработать вредный стаж, перешел на ОЦМ в 3-й цех прессовщиком. У супругов родилось двое детей: сын и дочь.

— С мужем мы жили хорошо, в свободное время он занимался фотографией, сам снимки печатал и проявлял. По хозяйству помогал: белье на машине стирал, любил гладить, очень хорошо жарил картошку. И, что характерно, всегда за собой мыл посуду, всю, кроме кастрюль. Я приду с работы вечером, а в кастрюле с полстакана пищи оставлено, чтобы не мыть. Точно такой же был сын. Он с семи лет мыл полы. Всю квартиру перемоет, половики и ковры закатает, уберет в нишу ближе к порогу и записку оставит: «Полы вымыл, ушёл гулять, как советский человек». Половики и ковры я не разрешала хлопать — ребенок, что он выхлопает? Считаю, что с мужем и сыном мне очень повезло. Когда они с женой развелись, она говорила нам, что не знает, куда он уехал. Но болело сердце материнское, стала я сына искать, и нашла похороненным за государственный счет…

Прощаясь, Надежда Петровна показала мне стопку газет — в них все статьи, где о ней написано. Улыбнувшись, сказала, что бережно хранит для дочери и внука историю своей 80-летней жизни.

Наталья РАКИНА