Инженер-пилот 1-го класса, отличник Аэрофлота Владимир Шершнев облетел весь Советский Союз. Он и сейчас, в свои 73, готов сесть за штурвал самолета. Навык не растерял, говорит — небо всегда с ним. 21 августа Владимир Дмитриевич вместе с супругой отметит золотую свадьбу — полвека семейной жизни.

— Владимир Дмитриевич, помните свой первый полет?

— Да. Рейс Грозный-Симферополь-Львов. Тогда было летное правило — когда у пилота первый полет, сообщать об этом диспетчерам в аэропортах, потому что всякое может быть — опыта нет. Про меня тоже сообщили. Полет прошел, слава богу, нормально, наш экипаж встречали с цветами, потом застолье…(улыбается).

— А самый трудный?

— Рейс Грозный-Уфа-Уренгой. Вахту возили — нефтяников. Вечером вылетали из Грозного, а утром возвращались обратно. Взлет, затем 2,5 часа полет, потом посадка. И снова такой же цикл. За штурвалом без перерыва 9 часов. Самое тяжелое было заходить на посадку в Грозный. С утра солнце прямо в глаза, кофе уже не помогает, засыпаешь на ходу, а мне как командиру еще нужно следить, чтобы экипаж не уснул…Тяжело.

— Как вы вообще оказались в авиации?

— Я из простой семьи, родился в Дружинино. Отец на железной дороге работал, мать — домохозяйка. Семеро (!) сестер у меня — трое старших и четверо младших. Окончил 10 классов, у товарища случайно увидел газету, там объявление — набор в лётное училище. Решил попробовать. Поехал в Свердловск, в Кольцово прошел медкомиссию, сдал экзамены, и меня приняли в Бугурусланское летное училище. Мне было 18 лет. После окончания по распределению направили в Северо-Кавказское управление. Я попал в Чечню — в Грозный. Сначала был вторым пилотом на АН-2, потом командиром. Затем переучился на АН-24, потом на ТУ-134. В нашей эскадрилье было 30 экипажей. В каждом свой командир, второй пилот, штурман, бортмеханик и стюардессы. Коллектив многонациональный: русские, чеченцы, дагестанцы, ингуши, осетины, евреи…Работали дружно. Летали во все столицы Союзных республик.

— Какой самолет лично вам нравился больше всего?

— ТУ-134. Десять лет отлетал на нем командиром экипажа. У этого самолета тогда прозвище было — «пижон». Уютный такой, аккуратный, модный по тем временам.

— Из рейсов наверняка что-то привозили…

— Время было непростое, дефицитное. Старались помогать друг другу. Из Риги везли конфеты, из Ташкента дыни, из Алма-Аты арбузы. Кому на день рождения, кому на свадьбу. Но не с каждого рейса. Радовало, что питание для летного состава всегда было хорошим — икра, колбаса, сметана, чай-кофе…Сметану с тех пор очень люблю.

— Расскажите, как вы попали в академию авиации?

— Чтобы летать на самолетах 1-го класса, в то время требовалось высшее образование. Пришлось поступать Ленинградскую академию гражданской авиации. Она одна была на весь СССР. Сдал вступительные экзамены — физику, математику, историю, сочинение. Приложил диплом училища. Меня приняли. Тогда в академии вместе с русскими учились представители стран СЭВ (прим.авт.совет экономической взаимопомощи) — кубинцы, немцы, болгары, чехи. Но все они разговаривали на русском языке.

— Что дали вам годы учебы?

— Знание технических дисциплин: аэродинамики, полетной эксплуатации. А самое главное — психологии человеческих отношений. Нас учили разговаривать с людьми, уговаривать, договариваться — на случай экстренных ситуаций. Учитывать особенности характера членов экипажа, что очень важно. В моей практике были такие моменты, когда пилоты не могли сработаться, отказывались вместе летать. Доходило до того, что самолет на посадку идет, а летчики спорят в кабине. В ответе за все командир, в случае чего он должен заменить любого члена экипажа.

— Летчик — профессия опасная. Вам приходилось рисковать?

— Бывало. На ТУ-134 дважды отказывал один из двигателей. Хорошо, что при посадке, а не на рейсе в горизонтальном полете. Тогда я был командиром экипажа и думал только об одном — лишь бы сесть…За спиной пассажиры — старики, дети…А случалось и так — туман, снег, на полосе гололед, последние минуты до посадки, и вся спина мокрая…Вот такая работа.

— Владимир Дмитриевич, были ли среди ваших пассажиров известные люди?

— Да. Из Ростова, например, с нами летел олимпийский чемпион по тяжелой атлетике Леонид Жаботинский. Наголову всех выше, в белом пиджаке, здоровенный такой, в самолете еле втиснулся в кресло. На праздник со дня образования Чечни привозил Владимира Жириновского. Это был 1993 год, он еще не был таким известным. Мы познакомились, он визитку свою дал. Из Заповолжья летела София Ротару. Маленькая, худенькая, в кресло вжалась — боялась летать. Мы ее успокаивали.

— Вы базировались в Грозном, каким он вам запомнился?

— Красивый город! Климат хороший, погода почти всегда теплая. Культурная жизнь — свой цирк, драмтеатр, филармония. Ходили с женой на спектакли, концерты. В Грозный приезжали лучшие артисты СССР — Магомаев, Пугачева, Лещенко. Жили дружно, коллективами отмечали праздники. А потом наступил 1991 год — переворот в стране. И нам пришлось вернуться на Урал.

— Из-за военных действий?

— Войну как таковую мы не застали — успели уехать. Но бронетранспортеры на улицах видели. Комендантский час, автоматные очереди по вечерам. Из ночных рейсов нас сопровождал ОМОН. Два года жили при Дудаеве. Бандиты отбирали квартиры, выселяли простых людей, обманывали на деньги. Всякое было…

— Чем вас привлекла Ревда?

— Уютом. Мы приехали сюда летом. Зелень кругом, маленькие двухэтажные дома, чистота. Ощущение — как в Прибалтике. Тихо, спокойно. И мы решили остаться.

— У вас впереди знаменательное событие — 21 августа вы с супругой отметите золотую свадьбу. Расскажите, как познакомились?

— С Раисой меня познакомила сестра. Сказала, что есть хорошая девочка на примете. Пришел я к Рае, мы пообщались. Потом уже встретились через полгода, я в рейсах был. А потом еще раз, и я сказал — ну что тянуть, жениться давай! И все. И 50 лет душа в душу…

— В чем секрет семейного счастья, по-вашему?

— Наверное, быть рядом. Уметь слышать друг друга. Уважать. Моя жена старается быть справедливой во всем, и мне это нравится. Она порядочный человек, я в ней уверен. И в любви, конечно, дело. Не на словах, а в поступках. У нас выросла замечательная дочь, она химико-биологический работник, замужем. Хороший зять, прекрасная внучка, учится в медицинской академии сейчас.

— Как планируете отметить юбилей семейной жизни?

— Приедут гости из Грозного — наши друзья, коллеги Раи по школе. Она 25 лет проработала учителем русского языка и литературы. Обязательно созвонюсь со своим командиром, он один их первых летчиков Чечни. К сожалению, Алик потерял зрение, уже 7 лет слепой, но мы до сих пор дружим.

— Владимир Дмитриевич, как вы считаете, чего не хватает сегодняшней гражданской авиации?

— Наверное, ответственного отношения к делу. В наше время мы постоянно сдавали зачеты, повышали квалификацию. Каждый месяц «разбор» эскадрильи — кто как сработал. А если, не дай бог, авария — отдельный «разбор». Всегда перед вылетом изучали метеопрогноз, траекторию полета, запасные аэропорты на случай ЧС. Дежурные штурманы испытывали — а что ты будешь делать, если случится это и это?! Был практический подход к работе, система. А сейчас все обучение на электронике. И когда в полете она выходит из строя, пилот не знает, за что хвататься. Потом удивляемся, откуда аварии… Медосмотр проходили ежегодно. Причем, медкомиссия у нас была одна на весь Северо-кавказский регион, включая Краснодарский край. Если заболевание — к полетам не допущен, лечись. Если исполнилось 55 лет — идешь на пенсию в любом случае, даже если здоров. Порядок был и никакого блата. А сейчас в каждом аэропорту своя комиссия.

— Скучаете по полетам?

— Очень. С удовольствием бы сел за штурвал. Думаю, навык не растерял. Небо всегда со мной…

Юлия БАБУШКИНА