Сын водителя-фронтовика хранит военное письмо отца

28 октября — День работников автомобильного транспорта. Я вырос в шоферской семье. Мой отец Чечулин Николай Иванович и мои братья Евгений и Анатолий большую часть своей жизни проработали водителями автобусов. И я, железнодорожник с 35-летним стажем, с огромным уважением отношусь к водителям. Поэтому от души поздравляю их с профессиональным праздником.

Часто вспоминаю, как активно в ПАТО отмечали День Победы, так как водителей-фронтовиков было очень много. Отец объяснял, что они не все время были на передовой. Подвезли боеприпасы, увезли раненых. Передо мной лежит письмо отца с фронта, во время обороны Москвы, и я невольно вспоминаю, какой он был интересный человек. Всегда отмечал 7 августа — день рождения, а 9 августа — именины. «Мне 9-го имя дали», — говорил он.

Рассказывал интересные факты из истории нашего города. О том, что самый большой магазин в городе «Пищеторг» (сейчас на его месте стоит «Кировский», бывший «Меркурий») раньше назывался Грудинской лавкой. Купцы, полуночничая, играли в карты, а Грудин им светил, держал свечку над банком. И за это ему с каждого выигрыша отдавали 10%. Вот на это и была построена «Грудинская лавка». 

Рассказывал, что восточная сторона горы «Змеевая» принадлежала его деду Александру Васильевичу, там косили траву и сеяли рожь. Также прадед у горы «Мыслиха» добывал серебряно-никелевую руду. А мой дед Иван Александрович был главным бухгалтером РММЗ. В 1943 году он из Верхних Серег привел корову, чтобы было, чем кормить внуков. Шел пешком, через Мариинск, почти всю дорогу бегом, так как были часты случаи разбоя. Привел корову и во дворе умер. Жили они по улице Мамина-Сибиряка, 30. Раньше эта улица называлась Пеньковка, так как валили лес и на «пеньках» строились.

Сам я вырос в Обуховском околотке, на улице Дзержинского. Спрашивал отца: «Почему так называют — Еланский, Обуховский?». Отец объяснял: «потому, что там был свой околотошный» (сегодня участковый).

Читаю единственное письмо отца с фронта (которое сохранилось) и понимаю, что в связи с цензурой лишнего было не написать. В нем отец просит денег на свитер. Понятно, что в фанерной кабине было очень холодно.

Вернулся отец с фронта в 1942 году. Лечился в нашем госпитале (в нынешней 25-й гимназии), так как был «прострелен насквозь, спереди 4х4, а сзади 8х11», как он говорил. Пол лопатки вырвало, ранили его во время разведки, когда служил в штрафной роте. Он трое суток находился за «баранкой», задремал, врезался в переднюю машину и помял радиатор. К утру отремонтировал, но…трибунал! Присудили 10 лет.

Попросил заменить их фронтом, был направлен в штрафную роту. Так как искупил кровью, судимость сняли. К отцу подошел лейтенант: «Ты с Урала, а я из Сибири. Пойдем в разведку! Смотри, в плен не сдавайся!». Когда мне это отец рассказывал, я не верил: «Неужели кто-то сдавался?». Отец говорил, что перебежчики были «сплошь и рядом».

Возвращаясь с двумя «языками» из разведки, отец попал под обстрел снайпера и был ранен разрывной пулей. «Я тащу немцев, а они упираются, лейтенант их прикладом подгоняет!» — говорил. Я спросил отца: «Что ж ты их не пристрелил?». А он ответил: «Жалко было, лет по 17 ребятишкам, дома поди тоже матери ждут». «Мне за этих «языков» положен был орден. Но сказали, что раз нет медали, то орден не положен», — рассказал он.

Медалью «За отвагу» отец был награжден еще под Ржевом. Но документы затерялись, и медаль не была вручена. Отца нет уже 26 лет. А четыре года назад меня вызвали в военкомат и сказали, что найдена награда моего отца Чечулина Николая Ивановича — медаль «За отвагу» и вручили мне удостоверение об этой награде. Я спросил: «А где медаль?». Ответили, что родственникам дается только удостоверение. Вышло так, что отец не получил награду во второй раз, уже посмертно. И памятник от военкомата ему не положен, умер он рано, до того срока, как их стали устанавливать.

В День автомобильного транспорта я прошу вспомнить о фронтовом шофере, который 24 июня 1941 года вместе с машиной погрузился на железнодорожную платформу и поехал на фронт. Он воевал в первый год войны, когда гибли тысячи наших солдат, и на награды еще не скупились.

С праздником вас, дорогие водители! С днем шофера!

Владимир Николаевич ЧЕЧУЛИН

19/IX-41 г.                                                                                                                                      Привет из Москвы

Добрый день!

Здравствуй, моя дорогая семья — моя милая Марусенька и наша дорогая доченька Томочка! Шлю я вам, мои дорогие, пламенный сердечный красноармейский привет с пожеланием всего наилучшего. Хорошей, счастливой, радостной и веселой жизни, а самое главное, доброго и крепкого здоровья. Сообщаю вам, мои милые, что я жив и здоров, того и вам от души желаю. Сообщаю вам также, что получил я ваше письмо от 20-21/VIII и 4/IX-41 г. За что очень благодарен.

Я ездил под Ленинград, немного севернее его. Сегодня мы приехали, а ребята все обрадовались…они уже нас и живыми не считали, уж больно долго мы ездили, 17 дней. Сегодня они провожали ребят в часть, то есть каждый своего второго шофера. У нас сейчас на машине будет по одному, а вторых-то переведут в совершенно другую часть. Мы же с Пикаловым пока что двое, так как сегодня приехали.      

Я не писал письма, потому что ведь с фронта неизвестно, придут они или нет. Сегодня я встретил друзей в дороге под Клином — Костю Еремина и Андрея Люханова. Мы ведь не видались больше двух месяцев, хотя и служим пока что вместе. Получается так, что одни приедут, а второй уехал, и у нас нет встречи. Серега Умнов, говорят, что выздоровел и уже в части.                

Милая моя, извини, что я так долго не писал писем, но я был все в дороге с 2/IX-41 г. Я тогда получил от вас очень много писем и дал ответ, 2/IX только лишь я их написал, и нам пришлось ехать в дорогу на фронт. Я даже и письма-то опустил дорогой и только лишь сегодня вернулся домой в Москву. Вернее, еще не домой, а где мы стоим. А в части я уже не был давно, с 13/VIII-41 г.

Марусенька, напиши, почему и как ты попала на УЗТМ, и кто тебя научил — сообщи. Маруся, я у тебя просил денег, так если ты не посылала, то и не посылай, а то неизвестно, где я буду…А если есть для меня деньги, то их положи в сберкассу, а потом, когда у меня будет постоянный адрес, то пошли их мне. Тут вот ребята купил свитры, а у меня не на что, они не так дорогие, 14 или 15 рублей.  

Неизвестно, кто из нас останется на машине, и кто будет переведен в другую часть. Судьба играет человеком! Будь что будет. Все равно чему быть, так не миновать. Да неизвестно, что ждет впереди, и увижу ль я вас, мои милые, дорогие деточки…Сообщаю, что в течение всех недели я все время во сне вижу тебя, моя дорогая, а иногда даже и с Томочкой. Да, я скучаю, дорогие! Я так был бы рад видеть вас, что это и не пером описать, и так не рассказать.

Марусенька, ты хотела учиться, так не учись, а будь дома и воспитывай Томочку, а я уже за тебя как-нибудь здесь отдуюсь. Сегодня первый раз, как следует, покушали в обед и ужин, а ведь в дороге-то когда как придется. Когда очень много, а когда очень мало и даже совсем…Но ничего, мы люди привычные, ко всему готовы. 

Я простыл, у меня сильный насморк и кашляю. Ничего! Переживем! Привет всем, всем, всем! Привет от Пикалова, Еремина и Люханова. В Москве последние деньки, уже больно здесь хорошо. Вот началась к нашему несчастью воздушная тревога и стрельба. Сплошной шум и гром. Я пишу тебе, моя дорогая, письмо, ведь я так давно не писал. Ну, до свиданья. Бегу на улицу смотреть, что там делается. Поцелуй Томочку, до свидания, целую тебя, моя милая!