А что, собственно, каждый из нас знает о работе стражей порядка? То, что показывают в многочисленных сериалах про милицию и полицию. Но сериалы – это вымысел. А как служится нашим доблестным полисменам в реалиях? Как они оказались в рядах МВД и что в работе считают главным, со страниц нашей газеты рассказывают сами сотрудники  и ветераны отдела внутренних дел Ревды.

Я даже отпечатки губ и уха изымал

Евгений ВОЙТЕНКО, эксперт-криминалист:

— Работа у нас – техническая, смекалку и сноровку в ней не применять опасно. Приезжаем на место преступления первыми. И еще неизвестно, кто виноват, может быть, как пишут в газетах, роковая случайность. Но нам надо по максимуму собрать все следы. Например, бутылку нашли. Откуда она? Из какой машины? Брать объяснения – одно, люди разное говорят. А если мы сказали, что на бутылке палец этого человека, то это единственное доказательство, какое проходит в суде. Приятно, когда такие случаи бывают.

Когда едешь на вызов, готов ко всему. Однажды приехали на аварию – фура на машину с молодежью налетела, они съехали с моста. Вот там действительно было страшно, этот запах не забуду никогда.

Бывают аварии, когда на тебя что-то может обрушиться, а ты до приезда других служб, например, пожарных, должен суметь всё осмотреть, быстро зафиксировать, что-то на экспертизу забрать.

Чаще делаем дактилоскопию, трасологические следы снимаем – это любые следы за исключением пальцев рук: подошвы, протекторы, ноги, бывает, босиком бегают. За 12 лет своей работы я даже отпечатки губ и уха изымал с места преступления. На любом месте преступления человек оставляет следы. Не было такого, чтобы ничего не изымали. Исследуем мы холодное и метательное оружие – ножи, кастеты, дубинки, луки, арбалеты. Баллистикой занимаемся – всем, что связано с огнестрельным оружием. Техническая экспертиза документов включает не только исправления, подтирки, подлинность документации, но и выявление фальшивых денег, марок. Почерковедческую экспертизу проводим: не только подлинность подписи проверяем, но и по образцу определяем, этот человек что-то писал или нет. Портретная экспертиза бывает нужна, когда, допустим, есть детская фотография, но никто не может подтвердить, этот человек на ней или нет. Генетикой и всем остальным мы не занимаемся, но при необходимости на месте преступления как специалист могу изъять образцы воздуха, ДНК, любые биологические элементы и так далее.

Общество изменилось. Стало больше равнодушных

Елена ШИРЯЕВА, сотрудник патрульно-постовой службы:

— У меня мама отслужила 24 года, мне нравилась мама в форме, наверное, поэтому с детства была мечта тоже поступить на службу. Не пожалела ни разу, что такой выбор сделала. Чем мне служба нравится, у нас нет повседневной рутины.

Бывает всякое: где-то и посмеемся, а иногда по-настоящему страшно. Особенно, когда в частные дома заходишь, дворы большие. Не знаешь, кого ожидать за углом, собаки бывают. За 11 лет приходилось и на разборки семейные, и на пьяные дебоши выезжать. Нападений, тьфу-тьфу, не было, коллектив у нас – сплоченный. Если идем экипажем, знаешь, что кто-то есть за спиной, прикроет. Табельное оружие, упаси от такого, не приходилось применять.

Курьезы бывают, куда без них. Но больше радует, когда преступления раскрываются. Осенью была кража велосипеда. Буквально на следующий день на автомойке его обнаружили. Мы по ориентировкам проверку делали и заехали по вызову на мойку – молодых пьяных людей забрали. Приметили, что они на велосипедах были, одного поймали. Он сказал, что он их украл. Велосипеды было сразу возвращены владельцам.

Приятно, когда люди благодарят за помощь. В основном, по-доброму к нам относятся. На скандал приезжаешь, не можешь порой сразу людям помочь – нет оснований скандалиста сразу забрать, объясняешь, куда обратиться, как заявление правильно написать.

За время моей работы общество наше сильно изменилось. Больше стало равнодушных, злых к окружающим, к милиции, я еще её застала, к нам отношение другое стало. Было непривычно, когда мы стали полицейскими, кто-то подсмеивался, кто-то недоумевал. Слово «милиция» как-то роднее.

Раньше выходные спокойнее были, а сейчас всего можно ждать

Дмитрий ВОЛКОВ, сотрудник дежурной части:

— Пришел я в ОВД двадцать лет назад. Начал с азов, в патрульно-постовой службе, затем участковым уполномоченным был, десять лет назад назначили в дежурную часть, дослужился до капитана. Согласен с начальством – мнение о полиции складывается по работе дежурной части. Люди обращаются к нам в разном состоянии. Важно успокоить их, чтобы сообщили нужную информацию, приходится сдерживать свои эмоции. Не каждый может с этим справиться, поэтому в дежурную часть принимаются более подготовленные люди из других служб.

В среднем 50 вызовов за смену бывает. Иногда даже перекусить некогда. Еду разогреваешь, а она так и стоит в микроволновке. Нагрузка заметно увеличилась. Сложная обстановка становится, люди озлобленнее – это тоже ощущается. Если раньше суббота и воскресенье были спокойные дни, то сейчас можно всего ждать. Каждую смену что-то новое происходит.

Запомнилось мне одно дежурство, когда поступил вызов от престарелого мужчины, идущего по железнодорожным путям. Это было в начале февраля, очень холодно было. По нашей системе 112 нам периодически сбрасываются звонки с Режа, если люди нечетко говорят. Позвонил мне инвалид по зрению, сказал, что шел с ж/д вокзала по путям, с палочкой, заблудился. Я его несколько раз переспросил: «Вы точно в Ревду звоните?» Отвечал всегда «Да», видно, глуховат был. По наводящим вопросам ориентировал его, куда идти. Направил два наряда: на мост к СУМЗу и к переезду, тридцать минут на проводе «висел»: выяснял, что мужчина слышит, заставлял наряды сирены включать. Трубку бросить не мог – инвалид мог замерзнуть. В общем, довел его до вокзала, попросил в линейный пункт зайти. Он передают трубку сотруднику и я слышу: «города Режа». В три или четыре часа ночи это было, отдохнуть мне тогда не удалось, но мужчина до вокзала добрался.

С опытом появляется внутреннее чутьё

Дмитрий ХОРОШАВИН, начальник службы участковых уполномоченных:

— Работа с населением напрямую всегда была сложная. Участковый должен правильно реагировать на любую ситуацию, быть психологом. За время службы мне удалось примирить не одну семью, сейчас наблюдаешь за ними и радуешься – семьи стали благополучные: все работают, детей воспитывают. Это для участкового большой подарок.

Круг профилактируемых большой: это и ранее судимые, и наркоманы, и дебоширы, и психобольные. Как правило, приходится работать один-на-один, не знаешь, чего от них ждать. Надо уметь избегать конфликта, правильно на всё реагировать, спокойно. Бывали ситуации, когда с ножом на меня шли, но всё обходилось словесными уговорами. Надо уметь незаметно подмогу вызывать – наряд полиции.

В 2009-м или 2010-м году, когда я был в следственно-оперативной группе, мы сразу раскрыли два преступления и одного преступника, находящегося в розыске, обнаружили. Часа в два ночи. Пока оформляли кражу в коллективном саду у бывшего биатлона, поступил другой вызов – на улице Жуковского мужчину подрезали, проникающее ранение. К нашему прибытию там уже ППС приехали, скорая помощь. Я с сотрудником ППС начинаю обход соседних дворов. Замечаю компанию пьяных мужчин. Узнаю одного – мой подотчетный, ранее судимый. У меня чутье сработало, говорю: «Давайте проследуем к вам домой», он в соседнем дворе жил. Там находим все похищенное из коллективного сада имущество, обнаруживаем еще одного преступника, находящегося в федеральном розыске, плюс находим нож, которым мужчину подрезали – он пробежал несколько кварталов, пока сознание не потерял. Невероятно, но факт. А могли просто опросить пьющую компанию и пройти дальше. Молодой сотрудник так бы и сделал.

Но с опытом настороженность появляется, внутреннее чутье. Допустим, на скандалы выезжаешь – муж жену или жена мужа подрезала, в процентах десяти говорят, что раненый с улицы пришел. Тогда идешь осматривать подъезд, искать следы крови, в итоге – виновные на месте признаются.

Психологию тоже «включаешь» – сразу видишь, врет человек или нет, это тоже с опытом приходит. 

Отношение в милиции было другое – мы город держали

Михаил ЗАЙЦЕВ, водитель многих начальников ОВД:

— В милиции я оказался в 1966-м, после службы в десантных войсках. В те годы милиции почти в каждом доме квартиры выделяли, наверное, жилье и стало основным стимулом. Зарплата была небольшая, милиционер в те годы получал 66 рублей.  Пайка у нас не было, а обмундирование выдавали.

Я никогда о своем выборе не пожалел. Какие бы трудности ни возникали, всё преодолевал. Направили меня в Пермь в школу оперативных помощников дежурного. Я был еще и водителем I класса с категориями В, С, Е. Проработал с Геннадием Иосифовичем Гультяевым несколько лет, когда заступил Дибаев, меня к себе водителем забрал. При нём строилось здание милиции, а до этого мы располагались на Комсомольской. Многое приходилось «выбивать», постоянно на стройку ездили – имя прораба до сих пор помню. Потом в Ревду приехал Николай Борисович Шерстнев, в 1997-м вышел на пенсию.

Экстренные вызовы были часто. Ни днем домой не приходишь, ни ночью, ни выходных, ни праздничных. По тревоге поднимут, едем куда-то. Зато перебоев с бензином мы никогда не чувствовали, нас заправляли всегда.

Милицейская служба – непредсказуемая. Вызывали начальника, вызывали водителя. Как какое происшествие – «на ковер» в область вызывают.

Преступления в те годы были в основном бытовые: семейные разборки, кражи. Преступников ловили, на задержание выезжали, на трупы выезжали с прокуратурой.

Сейчас убийства – не редкость. А раньше это было ЧП на все отделение. Наркомания не процветала – были единицы. Раскрываемость была выше, при Гультяеве часто переходящее Красное знамя у нас было. У него характер был спортивный, весь коллектив за собой вел, во многих спортивных состязаниях сам участие принимал. Команда всегда выставлялась в областных соревнованиях.

Отношение в милиции было другое – мы город держали. Стояли на защите общественных интересов. С уважением к нам относились. Многие понимали – если провинился, за содеянное надо отвечать. Доверие у гражданского населения к милиции было. И слово «менты» слышать было не обидно.

Сейчас новые нравы, другая молодежь. Вижу, что многие интересуют нашей службой, и это приятно. 

Первое в России дело о финансовой пирамиде расследовалось в Ревде

Рафик МУХАМАТУЛЛИН, председатель Совета ветеранов МВД:

— Я оказался в милиции по комсомольской путевке, тогда такое практиковалось. В мою бытность, в 90-е, на смену ОБХХ, их всегда считали «белыми воротничками», стали появляться отделы по борьбе с экономическим преступлениями. Спали мы тогда плохо и мало. Работы было много.

Первое дело по финансовым пирамидам в России было возбуждено в Ревдинском ОВД. Тога про МММ еще не знали. Было АОЗТ «Аоста», они, якобы, занимались малоэтажным строительством. По факту принимали деньги под проценты. И пока люди деньги несли, первым вкладчикам их возвращали. Располагались они в здании ПАТО, я сам зашел к ним. Как посетитель. Когда стали ими заниматься, выяснилось, что во всех районах Свердловской области в «Аосте» фактов мошенничества не выявлено, в возбуждении дел отказано. Тогда был следователь Юрий Чернов, мы проехали с ним по области, изымали документы. И только тогда всё сложилось, уголовное дело расследовалось, часть денег удалось вернуть.

Еще одним знаковым для жителей делом было дело о мёде. Мошенники продавали по квартирам фальсифицированный мед. Благо, тогда в Ревде была своя пищевая лаборатория, мы вязли несколько образцов, во всех случаях оказался вареный сахар. Когда стали выяснять, оказалось, более 50 человек в Ревде такой мед купили. Выяснилось, в область привезена большая группа девушек из Молдавии, было несколько цехов в Екатеринбурге. Мы взяли это дело в разработку. В конечном итоге было задержано 15 человек, все они дали признательные показания, но начальник  следствия говорит: «Не могу возбудить дело. Они сейчас признаются, а потом заявят, что не знали, что это не мёд». Все в показаниях ссылались на какую-то бабу Машу. Мы провели засады и произвели выемку документов в Екатеринбурге на квартирах, в которых варили мёд. Задержанных уже выпускать пора, сроки выходят, а бабу Маши найти не можем...

Мы всегда желаем сотрудникам оперативной удачи, это не случайно. И вот однажды поехал я к другу в Екатеринбург, а дороги как раз перекрывали – приехал какой-то посол. Вижу, передо мной едет «Волга» с молдавскими номерами, и внутренний голос мне говорит: «Там баба Маша»… Благодаря коллегам, машину удалось проверить, и там действительно была та самая баба Маша. 

Радует, когда люди тебя слышат. И меняются

Александр МАРКЕЛОВ, старший участковый уполномоченный:

— Я в полиции с 2004 года. Случаи были разные, нет такого, чтобы что-то сильнее запомнилось. А вот про себя на работе точно забываешь.

Меня поражает, что всё больше и больше людей идут на помощь друг другу. Когда ты, как представитель полиции, в ситуацию ввязываешься, видишь, что в ней много и других участников. Раньше такого не было. Общество меняется. Хотя отношение к полиции по-прежнему потребительское.

Мы сами занимаемся только преступлениями средней и небольшой тяжести. Работаем с семьями. Сталкиваемся с конфликтами в семье, с бытовыми преступлениями, с алкоголизмом, со случаями, когда родители не выполняют свои обязанности – сироты при живых родителях. Смотришь, люди живут в ужасных условиях, но при этом не видят никаких проблем. И ты с ужасом понимаешь, что это для них в порядке вещей.

Иногда приезжаешь , заходишь в дом или квартиру, спрашиваешь: «Почему у вас так грязно?» Они удивляются: «Где?» и говорят, вы в такой-то дом зайдите, вот там – грязно. Там слой черноты на полу, крыша вся разваливается – никаких проблем! Люди не видят, что жизнь мимо идет, их всё устраивает. И хочется таким привнести какую-то информацию, показать, что можно жить по-другому. Есть в жизни счастье и надежда, зачем губите себя? Когда слышат тебя, меняются люди, то радует. Когда вопросы задают, прислушиваются, чем-то интересуются, приходят на прием побеседовать,  какие-то проблемы хотят порешать, когда они открываются тебе. Но не все такие. Есть те, кого всё устраивает. Плывут по течению и всё. Проходит время, смотришь, а этой семьи уже нет. Или сел кто-то, или детей забрали, или уже на свете кого-то нет. Иногда в другой район уезжают, где такие же, как они, живут. И вот когда через тебя эти люди проходят, видишь, как они живут, страшно становится.

Во всех семьях есть периоды, когда проблемы накапливаются, их приходится решать, и у меня в семье ссоры бывают, но мы всегда стараемся всё выяснить и договориться. И понимаем, что просто время такое трудное, потом будет лучше, и, действительно, лучшие времена наступают.

О выборе профессии ни разу не пожалел. У меня три дочери, никого не буду отговаривать, если они захотят выбрать службу, буду всячески поддерживать.

Подгтовила Наталья Ракина