Человек, которого в Ревде знают как вокалиста и рэпера, занялся новой деятельностью. Теперь Илья Фаизов решил попробовать себя в журналистике. Он снимает полноценные видеошоу, в которых практически час разговаривает с известными медийными людьми нашего города. Мы представляем вам интервью с интервьюером. Попробуем понять, кто же он такой на самом деле — артист, рэпер или журналист?

— Кто я на самом деле? Я айтишник. Моя основная работа и основная деятельность — это ремонт компьютеров, обслуживание разного рода организаций. Просто это все моя непубличная деятельность. А вот по публичной деятельности, да — вы меня знаете как вокалиста и теперь как интервьюера.

«Почти каждый из них говорил, что у меня нет ни слуха, ни голоса»

— Тогда давай разберемся со всем с самого начала. Расскажи о своей вокальной деятельности. Как и с чего все началось?

— Кажется, это началось 12 лет назад. Тогда я был молодым 12-летним парнем. Ребенком, которому нужно было себя чем-то занять. Потому что до 12 лет у меня не было никаких увлечений. Я очень часто болел, мне нельзя было заниматься спортом, и мне нужно было как-то себя реализовывать. Поэтому был выбран вокал. Тогда это были занятия у Марины Валентиновны Ребицкой, вот с нее все началось. Правда, вскоре она ушла из Дворца культуры по определенным обстоятельствам и меня стали передавать от преподавателя к преподавателю. И почти каждый из них говорил, что у меня нет ни слуха, ни голоса. Тогда я решил попробовать рэп. На Дне России в 2012 году исполнил первый кавер. В дальнейшем из-за того, что преподаватели не знали, что со мной делать, я был вынужден уйти из ДК и пришел в ЦДО к Ольге Владимировне Завьяловой. И до 18 лет прозанимался в «Глории». Там нашли применение и рэпу, и очень многим вокальным вещам научили.

— Значит, ты не сдавался, а продолжал упорно заниматься и чего-то добиваться?

— Наверное, это упорство было проявлением того, что большая часть моих родственников не понимали, для чего и зачем я это делаю. И вообще плохо оценивали мое творчество, за исключением мамы. Она к этому нормально и адекватно относилась. А остальные, исходя из размышлений: «Ой, ты бы лучше учился нормально», меня «прессовали». Но в итоге все сошло на нет. Они видят, что есть какие-то результаты.

— А разве не в этом заключается философия рэпа — в протесте? Люди говорят, что ты не сможешь, и в этом зарождается рэп. Твое желание появилось из-за этого или потому что так было проще?

— Изначально это было из-за того, что проще. Потом у меня появились единомышленники, с которыми мы начали работать. Наверное, поэтому я долгое время ничего не бросал, не заканчивал. Были, конечно, попытки остановиться, но команда не позволила. Так что, думаю, основной причиной была команда. У меня ведь долгое время не было в текстах ни противостояния, ни агрессии, это были исключительно подростковые песни про любовь. Потом, конечно, команда разошлась, но довольно мирно, без претензий друг к другу.

«Когда в песнях много мата — это не хорошо»

— На сегодняшний день твоя деятельность в музыкальной сфере — какая она?

— У меня сейчас все меньше и меньше чего-то выходит, так как занят другой деятельностью. В общем, последняя серьезная работа в плане рэпа — это релиз из пяти треков, в который я вложил очень много сил, времени и денег. Он вышел официально на всех известных музыкальных площадках: Applemusic, Яндекс музыка, Spotify. Вложился в «продакшн» по полной. Мне писали инструментальную музыку, песни записывал на очень хороших студиях, достиг отличного звучания. Но не достиг большого отклика. Поэтому сейчас если что-то и пишу, то либо в стол, либо какие-то куски, которые могут пригодиться мне для моей нынешней вокальной деятельности.

— Вот еще о чем хотелось бы спросить. Я послушала твои последние работы, в них присутствует мат. Он был использован с какой-то конкретной целью? Или так — для «красного словца»?

— Года два назад, когда я был на интервью, я сказал, что стараюсь писать тексты без мата. Вроде бы все получалось, но после того интервью я выпустил свой последний релиз и там действительно было очень много мата. Это как раз было связано с протестной ситуацией. В какой-то момент запретили публичный мат в России, мол, НЕЛЬЗЯ. А я вот решил попробовать. Почему нельзя, где барьер, в чем барьер? И барьера я не увидел. На самом деле, сейчас с этим проблем нет. По большому счету мат — это просто неотъемлемая часть русского языка. Конечно, если его слишком много — это не хорошо. Моим классным руководителем была учительница русского языка. Когда она слышала наш мат, она нормально на это реагировала, но говорила: «Ребят, если вы говорите какое-либо слово, вы должны использовать его в конкретном контексте, а не просто выкрикивать». Фактически такая позиция мне импонировала всегда.

— Хорошо, я поняла твою позицию. Теперь можем вернуться к вопросу о нынешней вокальной деятельности.

— Сейчас есть вокальный коллектив во Дворце культуры, называется «Крещендо». Не знаю, насколько громко это прозвучит, но я являюсь соруководителем, в какой-то степени. Есть руководитель — Аня Новокшанова, а я как правая рука. Мы очень плотно работаем с ней, и сейчас готовим большой концерт. Она занимается вокальной частью, а я организационной. Я понимаю, что пока еще ничего не видно, но будьте уверены — в октябре будет круто!

— Значит, сейчас получается такая ситуация, что ты фактически вернулся к тому, с чего начинал 12 лет назад?

— Фактически, да. Только тогда я начал и ничего не мог, а сейчас хочу сказать, что у меня есть какие-то успехи. Небольшие, но они есть. Мне нравится, что я чуть-чуть запел.

«Необязательно быть журналистом, чтобы сделать интервью»

— Это здорово, что ты по-прежнему не сдаешься, а только развиваешься и осваиваешь новые умения. К примеру, видеоинтервью. С чего вдруг?

— Задумка появилась примерно в ноябре прошлого года. Я все думал, как бы ее реализовать. Первый выпуск вышел два месяца назад. Он был спонтанным. А гость выпуска не был ориентирован на какую-либо аудиторию — мне просто нужно было сделать пробу пера. Выпуск получился очень хулиганским. Но это был просто эксперимент, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть со стороны. Просто поставить пару камер, сделать интервью и выяснить, что я вообще могу. К первому интервью я не готовился. У меня не было конкретных вопросов и конкретной цели. Мне хотелось посмотреть, состоится ли  диалог. Поэтому я пригласил персонажа, с которым когда-то работал в музыкальной сфере, с которым знаком, и который, возможно, хоть чуть-чуть, хоть кому-то будет интересен. А что? Человек уехал в Питер, и у него сейчас будет осенний концертный тур. В итоге получилось то, что получилось. Пока я ни одно свое интервью не могу назвать хорошим.

— Ты считаешь, что видеоблогингом может заниматься любой, не только журналист?

— Да, это одна из задач. Многим журналистам это может не понравится. Но у меня есть цель — показать, что практически в любой сфере деятельности можно заниматься без образования. Особенно в творческой. Например, вокалом, рэпом. И тоже касается этих интервью. Это даже не блогинг, ведь он подразумевает под собой какую-то регулярность, набор какой-то аудитории. У меня же интервью показывают, что не обязательно быть журналистом, чтобы разговаривать с людьми на разные темы. Да, необходимо изучить основы, нужно понимать общие правила журналистики. Например, перед тем как выложить интервью, я отправляю уже готовый материал тому человеку, с которым беседовал. Ну, такая журналистская этика. У меня несколько пунктов есть в плане. Я договариваюсь о месте встречи, какие вопросы задавать можно, какие нельзя, скидываю темы, на которые будем говорить. Ну и согласование материала после того, как отснял и смонтировал.

— Я так понимаю, ты до сих пор экспериментируешь с форматом. В разных видео присутствует разная атмосфера. Как у тебя получается ее создавать?

— Все три видео были сняты дома. Одно у меня и два у героев интервью. Я планировал снимать в одном офисе, но не получилось. Поэтому решил, что надо оставить этакий домашний формат. Не хочу, чтобы это было какое-то помещение, которое не совсем жилое. Если и кафе, то только в закрытом варианте. То есть — кафе закрыли, мы все отсняли, только потом оно открывается. По сути, домашняя атмосфера добавляет что-то особенное.

— Есть ли какой-то человек, у которого ты бы хотел взять интервью, но пока не осмеливаешься?

— Масса людей таких. Например, хочу с Валей Пермяковой пообщаться. Не с целью задать какие-то каверзные вопросы. Мне просто интересна личность Вали.

Человек-оркестр

— У нас город маленький, много интервью было проведено разными изданиями. И теперь тебе надо вытягивать из людей что-то новое, то, о чем еще не говорили. Есть ли у твоего проекта цель показать изнанку человека, что-то совсем личное?

— Естественно! Когда готовлюсь к интервью, я стараюсь как можно больше узнать  о человеке. Смотрю соцсети, могу даже пообщаться со знакомыми

— Какие вообще ожидания от проекта? К чему стремишься?

— Я пока не понял и не решил. Хочу совершенствоваться, как оратор. Я же это делаю для саморазвития. Этот проект ради того, чтобы привести себя в состояние человека, который может свободно разговаривать.

— Что тебе необходимо, чтобы проект становился только лучше, развивался?

— Три технических фактора всего. Это камеры, которые пока приходится брать у кого-нибудь. Микрофоны для лучшего звука. И софтбокс (световое оборудование — ред.), чтобы подсвечивать человека. Сейчас все упирается в деньги. Ведь если ты открываешь видео, а там плохое качество, вероятнее всего ты его закроешь, и не будешь смотреть. Если появится возможность и определенная аудитория, я готов в это вкладываться.

— Ты как человек-оркестр в этой программе — и снимаешь, и берешь интервью, и монтируешь.

— Да, я делаю все сам. Единственное, сейчас начал немного привлекать сестру, чтобы она стояла за камерами. Потому что камера имеет свойство выключаться или делать какие-то вещи бесшумные.

«В двух словах» и никакого подтекста

— Почему твое шоу называется «В двух словах», если оно длится 40 минут?

— Это звучит иронично. Честно, я и сам думал, почему так назвал. Это вообще очень странно все получилось. Перед тем, как записать первое видео, я позвонил человеку и сказал: «Мне нужна вставка на две-три секунды, без какой-то там музыки и с названием». А какое название? Я говорю: «Давай «В двух словах». И без какого либо подтекста.

— Если смотреть на подобные шоу в интернете, там есть и, возможно у тебя появятся, хейтеры. Как относишься к критичному мнению людей?

— В этом плане получается очень интересно. Хейтить меня за что? За то, что я задал неудобные вопросы? Ну ладно. Если конструктив, тогда пусть говорят. Каждый имеет право на свое мнение.

— Не получится ли с этим проектом так, как с релизом? Не закроешь ли ты его из-за небольшого внимания зрителей? И что будешь делать, если вдруг станет просто не интересно?

— Кто знает, может я закрою шоу через полгода. Мне может стать не интересно, если у меня появится что-то более важное. Или если я не получу отклик от тех людей, у которых хочу взять интервью. Ну, по крайней мере, один сезон я отсниму. Это порядка 18 выпусков, они выйдут точно.

Ксения ЕЛЬЦОВА