Елена Козырина — исключительный собеседник. Интересный, многогранный и… сложный. Потому что совершенно невозможно перенести на бумагу ее жестикуляцию, передать то, как легко она переходит от слов к песне и наоборот. А без этого интервью становится другим. Мы говорили с заместителем директора Детской музыкальной школы, руководителем ансамбля народной песни «Веснянки» и ансамбля «Раданье» о значении народной музыки, об образе в песне и многом другом.

«Каждому времени — своё»

— Елена Владимировна, когда, в какой момент у вас сложилось с народной музыкой? Когда вы поняли, что именно этим надо жить?

— Это случилось еще в детском саду. У меня было убеждение, что я пойду в музыкальное училище. Хотя параллельно, рядом, не поверите, смешные детские мысли: если я не пойду в музыкальное училище, а пойду в 11 класс, я, наверное, буду заниматься математикой. Любовь к цифрам была и есть. Не знаю, с чем это связано. Запоминаю имена-отчества родителей, даты рождения учеников, а это уже не одно поколение… Столько информации! Но это очень удобно — цифровой многоэтажный вариант в голове.

— А музыкальный вариант? Почему народное направление все-таки?

— Может быть, это связано с [Почетным гражданином Ревды, педагогом музыкальной школы] Василием Андреевичем Елецким. Маленьким ребенком я пришла в его класс баяна. Зашла в музыкальную школу и просто сказала: хочу здесь учиться. Я помню этот момент очень хорошо. Музыкальная школа была там, где сейчас библиотека. Из класса вышел Василий Андреевич, пригласил меня и… я осталась в этом классе на 6 лет. Потом пела в хоре у Натальи Леонидовны Санто. Когда я пришла в музыкальное училище — стечение обстоятельств — председатель приемной комиссии была с кафедры народного пения. Мне предложили народный хор. Вот так все и сложилось.

— Сегодня говорят, что народная музыка несовременна…

— Вы знаете, это говорят давно. И тут же опровергают. Видимо, каждому времени — свое. Кто не слышал, кто не слушал, кто не углублялся…Народная песня — не какой-то визуальный ряд, не что-то далекое. Это — мое. Если ты песню послушал и она до тебя достучалась, вот тогда мы и говорим про особый генетический код народной музыки. Вот спели дети песню, пришел другой состав — и песня у них звучит по-другому, и ты уже относишься к этому иначе. Глубина всегда присутствует. Мне кажется, невозможно познать все, что заложено в фольклоре.

— Почему?

— Фольклор — это все время театр, это все время игра. Свадебная ли это песня, обряд ли. Все люди становятся театральными артистами. Взять те же потешки: мы ведь все время играем с ребенком, забавляем его. Детский фольклор заставил меня взглянуть иначе на песенный фольклор. Фольклор идет через образ. Образ-звук-мышление. У меня вышел сборник, добрую половину которого занимают потешки. Прежде, чем спеть-сыграть потешку, ведь столько всего нужно узнать! К сожалению, дети это все сейчас узнают не от бабушек и дедушек, но передают зрителю. У нас есть потешка «Кот на печке ночевал». Простые строчки: «Кот на печке ночевал, варежки оставил, кошку в гости пригласил, самовар поставил. Кошка в гости не пришла, котик рассердился, весь чай выпил, сахар съел, самовар на хвост надел». Мы с ребятами стали разбирать эту историю. И я задала вопрос: чем все завершится? Наверное, свадьбой?! Сегодня кошка не пришла, но ведь этим история не заканчивается. Будут гулять на этой свадьбе улица с улицей и обязательно случится фото. Большое семейное фото, на котором кот, кошка, котята и гости. Смотрите — начиная с простенькой прибаутки, мы таким образом объясняем ребенку, что главное в жизни — это семья, где есть бабушка-дедушка, папа-мама и дети. Это происходит как бы само собой.

«Отличаемся. И это хорошо»

— Так почему все же именно народная песня у всех откликается внутри?

— Недавно ребята из «Веснянок» ездили на выставку, которую устраивала художественная школа в Законодательном собрании Свердловской области. Здание не предусмотрено для выступления. И наши шесть ребят исполняли песни, записанные на территории Свердловской области. Когда депутаты слушали эти песни, они были удивлены тем, что у нас вообще есть такой багаж. Знаете, КАК они слушали? Их поглотила эта мелодика. А ведь она непривычна для современного уха. И еще в исполнении детей, которые понимают текст величальной песни. Потом депутаты подходили, все сразу же стали вспоминать о своих корнях… Это говорит о том, что все это в нас есть. Все это где-то сидит, просто мы не знаем и не слышим.

— Наша, уральская песня — уникальна? Она отличается от других народных песен?

— Мои коллеги-педагоги как-то на семинаре признались, что им казалось, что уральская песня неинтересна, что она меркнет по сравнению с репертуаром других областей. Всем руководителям хочется исполнять «всеядные» обработки, которые можно петь любым звуком. А зачем нам петь то, что где-то там? Есть на Урале яркие образцы! Сейчас мы выезжаем в любой регион и везем свое. Мы отличаемся, и это хорошо.

…Очередной выезд в Москву на Всероссийский хоровой фестиваль 2018 года. Мы стали первыми на региональном уровне, первыми в УрФО. Наш репертуар был «наособицу». Поехали, послушали Россию и национальные коллективы, и я еще раз подтвердила свою мысль: надо петь свое. Красноуфимск, Нижние Серги, Каменск-Уральский — все то, что родилось здесь. В Москве, среди лучших коллективов России, были одинаковые — классно поющие, но похожие. У национальных коллективов такого не встречается, они разные. И также должно быть у нас! Уралу сложно конкурировать с казаками или с Белгородом, но я за то, чтобы было свое лицо. Мы отличаемся частушками, например. Ни у кого нет такой строфы, нигде нет таких длинных частушек. Частушка ведь становилась заменой песен: и плачей, и строевых, и свадебных. Ее можно трактовать по-разному.

— Коллективу «Веснянки», которым вы руководите, больше 20 лет. Время идет, дети меняются… У всех сразу складывается с народной музыкой? Сразу ее начинают чувствовать? Народник — это как? С рождения?

— Это матушка-природа. Так же, как матушка-земля и небо. Дети начинают участвовать в каком-то действе и любой из них запоет. Просто кто-то сразу, а кто-то через год, через два. Наша связь с землей не теряется. Фольклор — не какое-то отдельное направление, не какая-то субстанция, это наша жизнь. Откуда все берется? Мы же стоим на земле! На хоре я так детям объясняю — как ты будешь петь, если тебя матушка-земля не держит?! Встать нужно на обе ноги, твердо. Что это? Фольклор или жизнь?!

Игры — они ведь не для того, чтобы играть, а для того, чтобы учиться. Через игру ребенок познает мир, на современном этапе это вдвойне важно, потому что это социализация. Я на своих занятиях в какой-то момент вернулась к элементарным играм. Мы берем друг друга за руки, потому что нынешние дети этого не делают, не привыкли. Выбираем пару, придумываем движения… Не все, кто занимался народной песней, будут ее петь всю жизнь, но представляете, какой это слуховой багаж?! Мы реагируем на созвучия по-другому, не просто как слушатели. И это касается не только моих выпускников. Вам наверняка приходилось наблюдать, как бывает заворожен зал, когда исполняется народная песня. Он будто исполняет эту песню вместе с артистами. Будто бы знает ее…

«На одном уровне, одним языком»

— Значит, как бы высокопарно это ни звучало, есть память предков?

— Есть. И это не высокопарно. Либо ты обращаешься к этому, либо нет. Обратите внимание, мы все время говорим «это бабушкино», «это дедушкино», это — про связь поколений. В колядках мы обращаемся к солнцу, потому что без него и жизни нет. Масленица — то же самое.

Что касается детей, в «Веснянках» они все уникальные, другие. На 65-летии музыкальной школы нас на сцене было очень много. И невозможно было сказать, сколько это выпусков. Один запел, потом пошло многоголосье, импровизация. Это было непередаваемое ощущения включения в песню. На одном уровне, одним языком. Очень приятно, что была и есть семейная любовь к народной песне. Когда из одной семьи двое, трое увлечены фольклором и разговаривают на одном языке. Зайцевы, Фроловы, Гильмановы, Крыловы, Плюхи… Это так здорово, когда потом наши выпускники приводят своих детей заниматься, приводят совсем маленьких на концерты. И этот малыш рот открывает, что-то мурлыкает, потому что мама его поет… Сразу думаешь, какая же сильная народная песня, какие у нее глубокие корни, которые нам, может быть, и не дано все раскрыть. Мы выступаем в роли проводников. Какое же это громадное наследство — наши традиции. Наверное, нигде нет ничего подобного. Хотя каждая страна по-своему богата. В Европе, например, трепетно относятся к своим маленьким песенкам, инструментикам, сохранению ремесла. Меня это всегда потрясало. У нас душа другая.

Мы надеваем народный костюм, подпоясываемся кушаком, получая элементарные представления о жизни своих предков, о традициях. Ежегодно мы делаем Колядования, Масленицы, Капустные вечорки. Играем, поем под игры. Дети общаются в другой среде, в другом звуковом пространстве. Можно слушать любую музыку, она просто займет определенное место.

— Только большая часть этих песен очень грустные…

— Основная масса народных песен — драматические. Они требуют сопереживания. Видимо, зерно наше такое. В некоторых календарных обрядах, где остались языческие корни, у нас везде похороны. В Масленице, в Костроме, на Ивана-Купала. Загадочная русская душа. Мы все время боимся опасности, все время настороже…

Длинные русские песни все с трагическим концом. Но про это дети узнают намного позже. Сначала мы с ними занимаемся народным календарем, тем детским фольклором, от которого можно бесконечно черпать и черпать. Плясовые песни — это определенная ступень, до которой тоже надо дорасти. В них особый метроритм, который ребятишки просто не понимают, не выдерживают. Коллеги мне говорят: что ж вы все потешки да потешки учите? А я ведь их не случайно беру! Пока не получу обратную связь, выше не поднимаюсь.

В этом году пришли маленькие ребятишки 4-5 лет. У нас каждый урок — сплошная сказка. Разговариваем, играем. У многих детей сегодня пропущено одно звено: недоиграли, недофантазировали. Потешками как раз это можно восполнить. Мы воспитаны в понимании, что игра — это развлечение, а ведь это не так! Можно брать любые методики развития, но процесс усвоения, как бы мы его ни торопили, он идет постепенно. Все дети одинаково «идут» по ступенькам, просто на некоторых задерживаются. Каждый на своей. Чтобы осмыслить что-то, понять.

Я всегда пытаюсь разобраться, почему не получается тот или иной материал, какое звено потеряно? Почему «не идет» образ? Часто это бывает, потому что дети просто не сталкивались с тем, о чем должны петь. Идем через другие образы, более знакомые. Как в истории с котами, про которую я говорила выше.

«В другом звуковом пространстве»

— Елена Владимировна, чему вы учитесь у детей?

— Выходя к детям, я знаю, какой результат должна получить. Я не могу сказать, как все должно быть в идеале, все время импровизирую, пересматриваю свое образное содержание, по-другому подхожу к какой-то музыкальной линии, визуальному ряду. Мне легче с детьми сыграть что-то, легче, когда я вижу их и вижу, что они могут сделать. Роли, образы я пишу на конкретных детей.

Прежде, чем спеть песню про воробья, мы разбираем, о чем могут, например, говорить воробьи. Дети включаются и, когда мы начинаем петь «у воробушка головушка болела» все само собой выходит. Ведь они уже воробьи, они уже на себя этот образ примерили.

Почему у взрослых этого нет? Да потому что это все время требует подпитки. Взрослые на все это еще интереснее откликаются. Нельзя не видеть потенциал родителей! Они должны участвовать во всем наравне с детьми. Очень мне хочется создать с ними некую творческую среду. Попробовали мы в октябре сделать с ними «капустные вечорки», когда все вместе стоят в едином круге, поют, играют. Когда ребенок сам предлагает что-то, а взрослые подхватывают — лучшей награды нет. Значит, зернышко упало в подготовленную почву. Семейное пение — это традиции, это возможность отвлечься от той жизни, которая вокруг нас.

— Как вы относитесь к стилизации фольклора?

— Песня может исполняться в любой стилизации. С оркестром, акапелла, под баян. Это просто разный музыкальный язык… Главное, чтобы от этого не потерялся смысл. А смысл фольклора — это все-таки образ и импровизация. В нашей практике песня каждый раз новая, не похожая на то, что было вчера, что было на репетиции. Это вновь рожденная история. Это должна быть мысль, высказанная от начала и до конца.

Знак признания детского творчества

— Недавно вы получили губернаторскую премию за педагогическую работу…

— Да. Это у меня уже вторая такая премия. Я считаю, что — это знак уважения, признания. Не моих заслуг, а именно детского творчества. Можно говорить о конкурсах, о проектах, где дети участвуют, но за последнее время действительно дети представляли не столько город наш, сколько Свердловскую область со своим уральским репертуаром. Это достижение тех детей, которые в 90-х учились, тех, с которыми мы начинали делать первые шаги, это достижения детей 2000-х. Это знак: ребята, вы сделали все правильно. Народная песня живет, не умирает. Огромное спасибо всем детям, всем выпускникам, которые пели и поют и еще будут петь в «Веснянках». Это награда всем, медаль на грудь каждому. Потому что это всегда сотворчество детей и преподавателей, только так.

Елена Козырина

Преподаватель высшей квалификационной категории, выпускница Детской музыкальной школы Ревды. 25 лет руководит детским ансамблем народной песни «Веснянки». В 2008 году создала ансамбль «Раданье», в составе которого одни мальчики.

За последние три года «Веснянки» стали участниками 13 международных, всероссийских и региональных конкурсов исполнителей народной песни. Творческие достижения ансамбля отмечены двумя Гран-при, 29 дипломами лауреатов, в том числе 16 дипломами лауреатов I степени. Шестеро выпускников Елены Владимировны продолжили обучение на отделениях сольного и хорового народного пения в учебных заведениях Екатеринбурга, Москвы, Санкт-Петербурга.

Беседовала Надежда ГУБАРЬ